Власть – странная вещь.
читать дальше
Владеть можно разными вещами. Любой ими владеет. Они постоянно делают то, на что они приспособлены. И с трудом делают то, на что почти не приспособлены. Один-два раза то, на что не рассчитаны.
Раздавленный сковородой таракан приводит к тому, что портится стена и может отвалиться (СТЕНА ОТВАЛИТЬСЯ?! ЛОЛЧТО?! ЭТО КАК БИТЬ НАДО???). Брошенный, чтобы отогнать ворону меч, убивает её и, разбив стекла, падает куда-то в пустоту. Ироничное поедание только пиццы не может убедить желудок принять участие в этой игре.
Ты в который раз убеждаешься в этом, пачками глотая таблетки. Но память – причудливая вещь. Она подвластна желанием. И ты забываешь эту боль, и ты раз за разом пьёшь лекарства.
Предметы диктуют свои условия существования. Выстраивают свою систему отношений. При их лёгкой заменимости доступность не столь широко распространена.
Ты отводишь взгляд от стены, по которой всё ещё размазан таракан. На новые обои нет денег. И нет времени. Все неживые вещи портятся, требуют частой замены. Ты смотришь вниз на свои ноги. На ботинки с очень толстой подошвой. Ты уже несколько лет не используешь их по назначению. Но им всё равно. Железные вещи – самые крепкие. Только кожа всё таки обтрепалась и стала заскорузлой от крови.
У живого другие свойства. Это слияние мёртвого и… чего-то ещё. Того, чем можно завладеть, только сломав. Живое можно ломать. Оно восстановится.
- Ты ведь понимаешь, что у всего есть причины. Так ведь, Дирк?
Тот стонет в ответ. Тяжело говорить когда тяжелый армейский ботинок сдавливает нос в пол. Наверное, это можно расценить как утвердительный ответ.
- Видишь, ты согласен. И это причина, по которой я прекратил тебя бить. Правда же всё логично?
Новый стон.
- Молодец, – ты надавил ногой сильнее. Послышался отчётливый хруст. Ответом его было молчание двух людей.
На твоих губах довольная улыбка.
Живое можно ломать. Использовать не по назначению, раз за разом. Имея дело с неживыми предметами, нужно себя контролировать. Сломать живое – единственный способ его подчинить.
Ты открываешь глаза. Вокруг темно, только на потолке желтый свет от уличных фонарей. Сквозь открытую форточку в квартиру проникает шум города и вой сирен.
А ещё на потолке след от таракана. Ты убил его пару дней назад, запустив в него самаппетом (ЧТО ТАКОЕ САММОПЕТ???). Ты поворачиваешься на бок и чувствуешь, что тебе в бок упирается что-то мягкое.
Дэйв.
Он опять спит не у себя.
Иногда ты возносишь хвалу всем богам парадоксального космоса, что если ты изобьёшь ребёнка, его тут же заберут.
Это единственное, что держит тебя от сладковатого вкуса всевластия.